Международная Психоаналитическая Ассоциация (API) была основана Зигмундом Фрейдом и его коллегами в 1910-ом году в Нюрнберге (Германия), её первым президентом стал Густав Юнг. Сегодня Ассоциация объединяет более 12 тысяч профессионалов по всему миру и является главной институцией регуляции и сертификации психоаналитической практики. Каждые два года Ассоциация избирает президента и вице-президента. В этом году, 4 июня впервые за всю 105-летнюю историю Ассоциации на пост президента МПА была избрана женщина – аргентинский врач, специалист по детскому и подростковому психоанализу, кандидат от Психоаналитической Ассоциации Буэнос-Айреса Вирджиния Унгар (Virginia Ungar). До этого лишь Анна Фрейд, дочь Зигмунда Фрейда, занимала пост секретаря Ассоциации с 1925 по 1934 годы, а затем была Почётным Президентом с 1973 года вплоть до своей смерти в 1982 году.
В скором времени после избрания на пост президента представитель интернет-издания PERFIL.COM Энрике Гарабетян (Enrique Garabetyan) провёл интервью с Вирджинией в её офисе.
Каково это – быть первой за 105 лет женщиной, достигшей такого признания?
На этот вопрос не так уж легко ответить потому, что в истории психоанализа были блестящие примеры женщин-психоаналитиков. Достаточно вспомнить Анну Фрейд и Мелани Кляйн. Но вместе с тем, абсолютно верно и то, что в той культуре, в которой зародился психоанализ, мужчина занимал центральное место в семье. И так было до тех пор, пока женщинам не стало доступно университетское образование. С позиции современности трудно понять и объяснить викторианскую эпоху, культуру, в которой женщина всё-таки смогла завоевать своё место, хотя ещё и сегодня многое нуждается в изменениях. Совсем недавний массовый марш протеста «Ни одной больше» говорит сам за себя (прим. перевод.: марш протеста против насилия над женщинами, прошедший 3 июня 2015 года в Аргентине, Чили и Уругвае, только в одном Буэнос-Айресе на демонстрацию вышли около 300 тысяч человек).
Почему основой своей избирательной программы вы решили сделать проблему профессионального старения?
Речь идёт о феномене, который сегодня можно наблюдать по всему миру: в нашу профессию приходит меньше новых участников, чем это необходимо для её поддержания и развития.
Что привело к этому?
По разным причинам, но думаю, что, по крайней мере, в Аргентине, эта тенденция является в некотором роде следствием того огромного успеха, который имела наша специальность в 60-70-ые годы. Тогда многие коллеги покинули экономически невыгодные «окопы» общественного здравоохранения и университетов, в которых назрело немало серьёзных проблем. Большинство психоаналитиков сосредоточилось на частной практике, их услуги имели большой спрос. Ещё одна причина: получить психоаналитическую подготовку – это выбор, который включает в себя годы обучения. И наконец, наша профессия стоит в оппозиции к современной массовой культуре, которая поощряет самораскрытие, демонстрацию личностных аспектов. Тогда как психоанализ подразумевает интимность, отсутствие публичности.
Как Вы можете объяснить огромное количество доступных форм психотерапии и психологических направлений?
Сегодня среди прочего вы можете выбрать терапию системную, нейрокогнитивную или поведенческую. На мой взгляд, это связано с изменениями в современной культуре. Мы живём в эпоху безотлагательности, все ищут быстрых результатов. Мы наблюдаем эту тенденцию у большинства подростков. Я являюсь детским психоаналитиком, и многие родители приходят к нам с запросом о том, чтобы мы помогли их детям адаптироваться к этой культуре больших скоростей, чтобы их дети могли быть успешными в этой гонке, в которой они не могут сориентироваться.
У психоанализа есть ответы на эти культурные изменения?
Мы работаем над новыми инструментами, актуальными для этой эпохи: это касается времени и способов проведения терапии, или использования современных технологий для проведения анализа дистанционно. Я полагаю, что мы не можем закрывать глаза на перемены. Когда психоанализ только зарождался, модель семьи была совсем другой. Наша сексуальность сегодня совсем не такая, как во времена Фрейда. Модели воспитания другие, существуют родители-подростки, семьи, в которых у каждого из родителей есть дети от предыдущих браков и так далее. То есть отличия от того, что происходило сто лет назад, очень существенны и многообразны.
Именно поэтому люди выбирают другие формы терапии?
Да, мы действительно не можем сегодня утверждать, что люди в большинстве своём выбирают психоанализ. Отчасти это потому, что психоанализ не предлагает быстрых изменений. Но в то же время, пройти через подобный опыт не значит, как многие считают, быть связанным двадцатью годами анализа. Каждый анализ может проходить в течение разного периода времени, в зависимости от потребностей сегодняшнего дня. Я убеждена, что психоанализ как терапия может осуществлять самые глубокие личностные изменения, он позволяет прийти к разрешению проблем, связанных с глубинным конфликтом, без того, чтобы образовать при этом побочные проблемы.
Как психоанализ относится к достижениям нейронаук?
Прежде всего, мы должны понимать эти достижения, чтобы иметь возможность вступать в междисциплинарный диалог с представителями нейронаук: делать свой вклад и использовать их наработки.
Доктор Унгар, принято говорить, что в Аргентине психоаналитиков больше, чем простых граждан. Почему?
Этот феномен удивляет и продолжает интересовать социологов. Думаю, что на эту ситуацию повлияли несколько факторов: приблизительно в 40-ые годы в Аргентину прибыли аналитики, прошедшие свою профессиональную подготовку в Европе, которая в это время была охвачена нацизмом. У нас были такие пионеры как Анхель Гарма, Мари Лангер, Генрих Ракер, встретившие среди коллег из сферы психического здоровья значительный интерес к психоанализу. С другой стороны, Буэнос-Айрес был культурной столицей в послевоенный период, и произошла эта встреча между великолепной медицинской традицией, первыми психоаналитиками и обществом, которое получило возможность обратиться с просьбой о помощи в разрешении душевных страданий. Это произошло не только в Буэнос-Айресе, мой учитель Горацио Этчегойен (Horacio Etchegoyen) провёл несколько лет в Мендосе. Там функционирует Психоаналитическое Общество, также как в Росарио и Кордове.
Как Вы можете охарактеризовать аргентинское общество?
Я не вижу необходимости в обобщениях, мы встречаем здесь все те же проблемы, что и в других странах: к классическим неврозам прибавились расстройства личности, зависимости, пограничные расстройства, расстройства питания и другие. Характерным для аргентинцев является то, что терапевт является для нас фигурой привычной в большей степени, чем в каком-либо другом обществе. Так, мы читаем репортажи с видными общественными деятелями, которые без каких бы то ни было колебаний заявляют, что проходят психоанализ, а также мы наблюдаем за персонажами сериалов, которые играют психоаналитиков. В отличие от того, что можно наблюдать в других странах, мы не относимся с таким стыдом к тому, чтобы рассказать о том, что мы прибегаем к помощи терапевта. Это позитивный момент, который побуждает страдающих людей просить о помощи и быть услышанными в своих надеждах на облегчение симптомов.